Как уходили под воду города и сёла

Запуск Куйбышевской ГЭС должен был дать стране дешёвую энергию. Поволжье заплатило за неё сполна. Только в ТАССР полностью или частично ушли под воду 149 населённых пунктов. Вместе с заливными лугами, ценными сенокосами и плодородными пашнями…

ЗАЩИЩАЯ СТОЛИЦУ

Ноги по щиколотку в песке, в руках – лопаты, на головах – белые платки, а как ещё укрыться от беспощадного солнца? Труд, конечно, адский и совсем не жен­ский. Но в объективе корреспон­дента именно женщины. Работа­ют на строительстве казанской дамбы. Да, история с затоплением коснулась и столицы республики! Чтобы часть города не оказалась под водой, пришлось возвести си­стему дамб, соорудить дренажные каналы, построить новые насосные станции…

По разным данным, на защиту города было выделено от 300 млн до миллиарда рублей – деньги немалые! Около 14 млн – на со­хранение Казанского кремля, памятника павшим воинам и других исторических объектов. Более того, пришлось перено­сить водопровод, канализацию, трамвайные пути, а также тысячи домов и других построек! Всем им угрожало повышение уровня воды, причём не только в Волге, но и в малых реках. Так, уровень Казанки в определённых местах поднялся на 11 метров, а ширина разлива в районе парка имена Горького превысила два кило­метра.

Что получила от этого Казань, облик которой, к слову, сильно изменился? Во-первых, более чем достойную акваторию, ко­торую республика смогла исполь­зовать по максимуму. Новый ка­занский речной порт стал одним из ведущих предприятий Волги. Своей планируемой мощности он достиг в 1962 году и окупил­ся всего за шесть лет. Пристаней в городе стало в три раза больше.

Во-вторых, Волга подошла вплотную к городу, а ранее меж­ду ними было почти четыре ки­лометра! Причём этот участок суши невозможно было застро­ить – периодически его подта­пливали паводковые воды. Теперь Казань – город на воде, и в этом есть не только экономическая, но и эстетическая выгода.

ВЕЛИКОЕ ПЕРЕСЕЛЕНИЕ

Растревоженный улей – вот что напоминало Зое Лешевой её род­ное село Болгары*. «Зона зато­пления», будь она неладна. Хоть и частично. Бегают все, суетятся, разбирают по брёвнышку дома и пакуют пожитки. Народ был у них дружный. И переселялись все дружно. Но желания уезжать из родных мест не было ни у кого. Впрочем, о желаниях у про­стых людей в то время особенно не спрашивали, да и переселяться всё равно было нужно, так как село должны были затопить воды водохранилища.

ТОЛЬКО ФАКТЫ. ЛЕТОПИСЬ ПОТОПА

По некоторым оценкам, к началу 1952 года в список зоны затопления входило 4511 затопляемых и 2137 подтопляемых дворов. Позднее фигу­рировала уже другая цифра, и республике предстояло переселить около 12 тысяч домов – это без малого 50 тысяч человек. В общем, сегодня у исследователей этой темы складывается впечатление, что реальные масштабы затопления тогда мало кто представлял. Всего, по некоторым данным, затоплению в Татарии подлежала территория площадью свыше 290 тысяч гектаров. Предполагалось, что наиболее от потопа постра­дают земли Лаишевского, Куйбышевского и Алексеевского районов. Так, например, в Лаишевском районе предполагалось затопить свыше 93 процентов колхозных сенокосов. В 16 районах под затопление по­падали приусадебные участки. Так или иначе переселение коснулось 149 сельских населённых пунктов. Обычно новые места для переезда выбирались с согласия переселенцев. Но случались со стороны испол­комов и перекосы. Процесс этот продолжался даже после затопления чаши водохранилища – уже из‑за активного разрушения береговой зоны.

Помимо переселения людей и хозяйств перед затоплением нужно было «зачистить» и леса. С этим вопросом была неразбериха. Цифры площа­дей постоянно скакали и менялись. Тем не менее каждый год в Татарии шёл набор тысяч людей для вырубки и вывоза леса.

Горе, апатия, растерянность – такие настроения царили тогда среди тех, кого ждал переезд. Впрочем, были и те, кто воспри­нял переселение как должное. Специальная комиссия оценива­ла имущество, затем переселенцы получали деньги и новое место, нередко в чистом поле, киломе­тров за двадцать-тридцать от ма­лой родины. У кого был сносный дом – перевозили, другим нужно было строиться заново. Какие‑то материалы выдавали, но во мно­гом приходилось выкручиваться. Денег даже на брёвна не всегда хватало – забивали, продавали своих рогатых Зорек и Борек.

Изучивший массу архивных документов историк Евгений Бурдин подтверждал, что пе­реселение начиналось трудно, со скрипом. На 20 июня 1952 года из зоны затопления не пересе­лилась ни одна семья. Не всем из них нравились новые места, предложенные государством. Так, например, жители деревни Бурцево Алексеевского района наотрез отказались переезжать в село Малый Красный Яр, как и селяне из Татарского Агайбаша Лаишевского района не захотели ехать за 35 километров в Держа­вино. Где теперь обитают их по­томки? Архивы молчат.

В селе Ново-Мордово, также по­павшего в зону затопления, жили в основном люди мастеровые – котельщики, столяры, слесари. Один из них – Василий Ерёмин. «Молодёжь работала на заводе, пьяниц не было», – рассказывал он*. В годы большого переселения по всей Волге начали работать вербовщики. Рабочие, заводские специалисты заключали с ними договоры и уезжали на посто­янное место жительства в другие районы – в затон Поджабный, что под Самарой, в рабочий по­сёлок Алексеевку Саратовской области, селение Сухая Речка, Куйбышевской области… Так Та­тария теряла свои кадры.

К слову, в зоне затопления ока­зались не только сёла и посёлки, но и некоторые города. Один из них – Куйбышев (прежнее на­звание – Спасск). Его жительница Сара Миличихина вспоминала, что народ переезжать отказывал­ся, ведь на новом месте не было ничего, в том числе и больниц*. «Плакали, не хотели уезжать. Было много вдов, им страшно­вато становилось, кто поможет? Главная трудность заключалась в том, чтобы уговорить людей ехать, и власти придумали сле­дующее: собрали молодых учи­телей и поставили им условие: если согласитесь ехать, то через два месяца на новом месте по­лучите квартиры». Знали чинов­ники, что делают: учителя – люди уважаемые, за ними потянутся и все остальные.

Переселялись, соблюдая оче­рёдность – улица за улицей опу­стел в итоге Куйбышев. Вместе с людьми на новое место пере­ехали не только дома, магазин, школа, но даже бутовый камень с дорог и улиц, старые материалы, оставшиеся от разбора зданий. Всё шло в дело.

Когда жители Куйбышева приехали на новое место, чтобы ос­мотреться, то были в шоке: кру­гом поле, кое‑где дома. По словам Сары Миличихиной, приехали 30 августа, а 1 сентября в школе должны начаться занятия. «Шко­ла была не достроена – не было крыши, не вставлены окна. Это типовое школьное здание перенесли из старого города. Там была маленькая комната, которая служила учительской – там и ночевали, так как жить пока было негде. В комнате находился диван, на нём и спали несколько человек».

Кстати, на какие только ухищ­рения не шли власти, чтобы убе­дить людей переехать. Краевед Леонид Абрамов нередко упо­минает село Ржавец, куда в ито­ге свезли все старинные иконы из сёл, попавших в зону зато­пления в районе Болгара. Но это ещё не всё. В селе Ново-Мордово в зону затопления попала Троиц­кая церковь 1861 года постройки. Когда жителям села стало об этом известно, они потребовали раз­решения построить в Ржавце в честь своей святыни Троицкий молельный дом. Власти согла­сились.

ТОЛЬКО ФАКТЫ. ЛЕТОПИСЬ ПОТОПА

День Х наступил 31 октября 1955 года. Волга была перекрыта. Началось наполнение Куйбышев­ского водохранилища. 29 декабря запустили первый гидроагрегат ГЭС; последний, двадцатый, зарабо­тал в октябре 1957-го. Вода прибы­вала быстро, но и площадь для за­топления была огромной. Уровень водохранилища достиг заплани­рованного только к июню 1957-го. 9 августа 1958 года в торжествен­ной обстановке Правительственная комиссия под председательством Хрущёва подписала акт приёмки гигантского сооружения. Об этом сообщали не только ведущие советские, но и мировые СМИ. Специально для генсека 250-тон­ным краном подняли несколько плотинных затворов, чтобы он уви­дел, как тонны воды устремляются вниз с высоты 25 метров. Кстати, очевидцы вспоминали, как удивила строителей приветственная речь генсека: в ней не было ни толики благодарности за огромную, по­рой адскую работу, выполненную ими всего за пятилетку. Так завер­шилась летопись строительства од­ного из крупнейших водохранилищ страны площадью более 6 тысяч квадратных километров – ключе­вого в каскаде волжских ГЭС.

ПОГРЕБЁННОЕ ПОД ВОДОЙ

Ту ночь Анастасия Трусова за­помнила на всю жизнь*. Ей тогда пришлось вернуться в опустевшее родное село Пичкассы – в сарае оставалась скотина. Решила зано­чевать, да не смогла. «Такой ужас охватил, что убежала обратно». Вокруг стояла звенящая тишина – а когда‑то кипела жизнь! Всё за­мерло в ожидании большой воды. Уровень реки должен подняться на 28 метров.

Когда он поднялся, наружу вы­лезли не только огрехи подготовки ложа водохранилища (люди вспо­минали даже плывущие по Волге гробы из размытых кладбищ), но и ошибки проектировщиков. Пичкас­сы затопило только в первые годы, а затем вода спала. А сколько остав­ленных территорий так и не ушли под воду! Были случаи, когда, узнав об этом, люди возвращались в род­ные места – разорённые, пустые, мёртвые. Так, в районной спасской газете был опубликован материал о двух «робинзонах», которые обо­сновались на пятачке суши, остав­шейся от старой части Куйбышева после затопления. Жили в землян­ках, питались волжской рыбой, даже скотину завели… Любопыт­но, что Евгений Бурдин разыскал в архивах данные о «робинзонах» и выяснил, что это жители бывшего Куйбышева, наотрез отказавшиеся переселяться из зоны затопления. «И ведь они остались последни­ми на месте разорённого городка, ибо зимой – весной 1957 года, когда их пытались принудительно высе­лить, в старом городе уже никого не было, большая часть строений была перенесена, остальные сожже­ны или разрушены, и оставались только кирпичные стены некото­рых особо прочных зданий. Как тя­жело было этим людям, всю жизнь прожившим на этом месте, видеть и переживать гибель родных мест, нам представить невозможно», – писал об этом случае краевед. Кстати, даже сегодня некоторые из недотопленных сёл, посёлков, городков становятся местами па­ломничества – уже для потомков тех, коренных жителей.

ПОСЛЕДСТВИЯ ПОДВИГА

Итоги грандиозной стройки се­годня оцениваются двояко. С од­ной стороны, такой объём воды превратил Татарстан практически в морской край, со всеми выте­кающими «последствиями». Сре­ди них и экономическая выгода, и защита от половодий, которые ещё в начале прошлого века на­носили большой урон. Кроме того, некоторые экологи утверждают, что повышение уровня воды за­щищает наши реки от пагубного воздействия различных индустри­альных загрязнений.

С другой стороны, многие эксперты сходятся во мнении, что результаты от запуска ГЭС и затопления огромных площадей в сухом остатке получились, ско­рее, отрицательными. Это и сло­манный уклад жизни целой ар­мии переселенцев, и затопление огромной территории, которое привело в итоге к изменениям микроклимата и экологии наше­го края. Были утрачены ценные земли – как для сельского и лесного хозяйства, так и для животновод­ства. Начался процесс размыва бе­регов. Снизилась скорость течения в Волге, что постепенно приводит к её заиливанию. Сменился видо­вой состав речной флоры и фауны, к тому же плотины стали преградой для рыбы, идущей на нерест. Более того, некоторые учёные говорят о повышении сейсмической актив­ности… Да, последствия от гран­диозных вмешательств человека в природу мало когда бывают пред­сказуемыми и однозначными.

* Использованы воспоминания, собранные А. Черкасовым для работы «Спасск – Куйбышев – Болгар – свидетель времён и судеб».

Журнал "Татарстан", 2019.