Одинокий джентльмен в светлом костюме

Салих Сайдашев с семьей Насретдина Халитова, где он воспитывался до 11 лет. 1910г.

«Наш Сайдаш!»

Июньское утро 1954 года. Казань в ожидании праздника - Сабантуй. Запланирован большой концерт в парке имени Горького. Дирижировать оркестром должен Салих Сайдашев. В эти дни у него гостят старший сын Альфред с невесткой Верой – приехали из Набережных Челнов.
- Салих Замалетдинович попросил меня приготовить ему костюм. Светлый, полотняный – он его всегда носил летом, - вспоминает Вера Петровна. – Жил он на Горького, рядом с театром Камала (сегодня здесь расположен Тинчуринский театр). До парка – рукой подать. Но нам, чтобы дойти, понадобилось три часа…

Сайдашева останавливали на каждом шагу – всем хотелось его обнять, пожать руку. Он разговаривал с каждым, спрашивал, как дела, улыбался.

- Я тогда подумала, как у него хватает терпения и такта на всех? Вдруг заметила, что костюм, так заботливо приготовленный мной, постепенно становится мятым и серым...

Возле самого парка Сайдашева окружила толпа рабочих – в замасленных одеждах, сразу после смены. Стали обнимать. Вера не выдержала: «Осторожнее, пожалуйста, костюм!». В ответ только услышала: «Это же наш Сайдаш!»

Осознавал ли Сайдашев эту безграничную народную любовь? Конечно. «Стоит за ворота выйти, как для меня сорок самоваров кипят», - говорил в шутку. А вот звёздной болезни не было и следа. Эту неизменную и самую верную любовь он принимал с благодарностью, а она согревала его до последних дней. Даже в самые трудные времена, когда отворачивались коллеги, уходили друзья, когда не давали работать…

Последняя песнь Тукая

Маленький пианист играет «Эллюки» - специально для Тукая. А тот сидит рядышком, задумчиво –специально пришёл, чтобы послушать игру талантливого Салиха. Вдруг Тукай тихо начинает вторить музыке. Музыка и его голос сливаются воедино. Он запевает громче. Все сидят, затаив дыхание. Но это непредугаданное мгновение закончилось резко - из горла поэта хлынула кровь. Как оказалось, это была его последняя песня…

Творческие люди были завсегдатаями в доме Ахмеровых. В этом доме вырос и Салих Сайдашев. Его отец Замалетдин скончался незадолго до рождения сына. Заботу о семье – жене Махубжамал, Салихе и старшей дочери Амине – он поручил своему приказчику Насретдину Хамитову. У этого доброго человека Салих проживёт одиннадцать лет, а когда Амина станет женой издателя Шигаба Ахмерова, переберётся вместе с матерью в их дом.

Именно чуткий, просвещённый Шигаб Ахмеров разглядит в маленьком Салихе музыканта. Он будет всячески поддерживать его стремление - купит рояль и пригласит в дом учителя - известного пианиста, автора «Марша Тукая» Загидуллу Яруллина. Уже в тринадцать лет Салих будет выступать с оркестром первой татарской труппы «Сайяр», с которой и начнётся история его родного театра.

Мимолётное счастье

Обаятельная, интеллигентная девушка Валя Мухина была близкой подругой Зайнап, сестры Шигапа Ахмерова. Вместе они учились на медфаке. Валя не только любила и понимала музыку, но и сама была прекрасной исполнительницей. Неудивительно, что она сразу понравилась молодому Салиху. Музыка сблизила их, обнаружив искреннее родство душ. То, что у них разные национальности, молодых не смущало, хотя религиозные бабушки Ахмеровых таких браков не одобряли. Родные вспоминают, как в один день влюблённые вдруг исчезли, заставив всех побеспокоиться. Правда, совсем скоро объявились, поставив перед фактом – они стали мужем и женой. Обижаться на Салиха и Валю было просто невозможно – настолько они были счастливы, а душевная Валя быстро стала своей в этой большой и дружной семье.

Казалось, радости Сайдашева не будет конца, но судьба внесла свои коррективы. Валентина умерла от заражения крови спустя несколько дней после родов, подарив Салиху любимого первенца – Альфреда. Сдержанный и стойкий до последнего своего дня, в день смерти жены Сайдашев рыдал, уткнувшись в крышку рояля. Совсем скоро свет услышит его знаменитый похоронный марш - «Сакай маршы». Он напишет его, буквально, на коленке, на клочке бумажки во время похорон друга - артиста Нури Сакаева, выразив в звуках всю накопившуюся боль.

Вероятно, годы, прожитые с Валентиной, были самыми счастливыми во всей его жизни. О второй и третьей женах сохранилось не так много воспоминаний. Амирхан Еники писал: «Близко мы познакомились, когда в 1945 году я вернулся с войны. Он тогда жил с Асией. Я ничего не могу сказать о ней. Бывало, мы сидим с Салихом, он играл на пианино, она же никогда не выходила к его друзьям… Я знал и Сафию. Была она красивая и привлекательная, но очень легкомысленная…».

Пионер Сайдашев

«Папа встаёт рано. Вот он подходит к окну. Внимательно наблюдает за птицами, севшими на дерево, а сам тихо насвистывает какую-то мелодию», - младший сын Сайдашева Науфаль вспоминает, что музыка всегда сопровождала отца. На отдыхе в любимой деревне Кызыл Байрак они долгими часами просиживали с удочкой на берегу Волги. «Когда он рыбачил, то всегда тихо напевал или насвистывал какие-то мелодии. Я ему говорил: «Не шуми, рыбу распугаешь», а он отвечал, что завораживает рыбу, чтобы шла к нам, ведь она тоже любит музыку».

Сайдашев говорил, что в ушах у него постоянно звучит музыка. Работал он больше по вдохновению, и если оно приходило, то писал быстро, не отвлекаясь ни на что.

В 1922 году было решено создать государственный показательный драматический татарский театр. Миссию эту возложили на режиссёра Карима Тинчурина. Заведовать музыкальной работой он пригласил молодого Салиха Сайдашева, поручив ему оформление комедии Хабибулы Ибрагимова «Башмагым» («Башмачки»). На премьере за дирижёрский пульт встал сам молодой композитор.

А затем было создание блистательной увертюры для драмы «Сунген йолдызлар» («Угасшие звёзды»), музыка к таким спектаклям, как «Галиябану», «Ил» («Родина»), «Зэнгэр шэл» («Голубая шаль»), «Наёмщик» и многие другие. Но особенно вспоминают коллеги его работу над музыкальной пьесой «Кандыр буенда» («На Кандыре»).

Автором пьесы был сам Карим Тинчурин, сроки подготовки спектакля сжатые, а фронт работы – двадцать песен и отдельный балет! Тинчурин торопил, Сайдашев – волновался. В итоге героически справился с огромным объёмом всего за двадцать дней.

Он стоял у истоков татарской профессиональной музыки. Был её пионером. В его музыкальных драмах в концентрированном виде соединились многие формы. В том числе балетная. Гай Тагиров, известный балетмейстер писал, что столь успешное развитие национального хореографического искусства, создание зрелых, совершенных произведений – таких как балет Фарита Яруллина «Шурале», во много обязано творчеству Сайдашева. Если бы не было танцевальных и балетных номеров Сайдашева, создание первого национального балета не могло бы состояться за столь короткий срок.

Несмотря на свою значимость, Сайдашев был очень скромным и открытым в творчестве человеком. У него была потрясающая черта - он принимал критику. Работая над музыкальным оформлением того или иного произведения, обязательно советовался с его автором. Мог сыграть отрывок, спросить мнения, а затем пригласить снова: «Послушай-ка, я здесь по твоему совету кое-что изменил».

Суп без мяса и упрямый осёл

Карим Тинчурин очень любил Сайдашева. Так любил, что однажды предложил ему… роль! Актёр и режиссёр Хаким Салимжанов вспоминал этот смешной случай так.

«Играть пришлось казанского купца в спектакле «Жилкэнсезлэр» («Без ветрил»). И вот в летние гастроли 1927 года Сайдашев загримировавшись, с бородкой и усами, исполняет свою роль. Но актёра из него не получилось. На сцене он часто отвлекался от текста, произнося не входившие в него слова. Так, в сцене благотворительного общества, где Мисбах-хаджи начинает бушевать, Салих вдруг потешным голосом сказал: «Будет тебе, хаджи-болван, чтоб тебя мухи съели!». Все артисты на сцене и за кулисами безудержно смеялись, а сам Карим Тинчурин, исполнявший роль Батыржана, не выдержав, спрятался под стол».

Все, кто его знал, как один отмечают мягкий, деликатный юмор Сайдашева – знатока множества анекдотов и смешных историй. Он с удовольствием веселил друзей, а иногда и сам становился героем курьёзов. Так, во время своих первых гастролей по СССР труппа ТГАТ оказалась в Донбассе. Большинство жителей маленьких посёлков – на работе, в итоге у театра – материальное фиаско. В привокзальном ресторане прикинули, на что хватит денег, и заказали только первое. Когда суп принесли, тут же потребовали расчёт. Сайдашев порылся в карманах, вытащил горсть мелочи и вздохнул: «Кажется не хватает». Официант сказал: «Не волнуйтесь». Вынул из супа кусок мяса и унёс со словами: «Ешьте спокойно, теперь всё в порядке!».

Салих Сайдашев и Карим Тинчурин

А сейчас представьте Сайдашева верхом на осле. Упрямый стоит в огромной луже, не двигаясь с места, как бы наездник его не понукал. А слезть никак – белые полотняные ботинки жалко. Вокруг собралась толпа зевак. Эта забавная сцена приключилась на гастролях в Казахстане. Во время прогулки по городу директор Зайни Султанов в шутку предложил Сайдашеву прокатиться на осле. Тот со смехом согласился. В итоге и композитора, и его ботинки спасал хозяин животного.

«Этот красивой души жизнерадостный человек – большой шутник и острослов. Помнят ли знавшие его близко люди, чтобы Салих был когда-нибудь неприветлив и хмур? Даже в последние свои дни, в конце 1954 года, когда мы с поэтом Ахметом Файзи вошли в палату, где лежал больной Салих Сайдашев, он встретил нас шуткой и приветливой улыбкой», - писал о нём драматург Габдрахман Минский.

Но «шутник и острослов» абсолютно терялся, как только оказывался на трибуне. Так, в 1929 году на торжественном вечере в честь 11-й годовщины Красной Армии Салих Сайдашев передал свой знаменитый Марш татарскому полку. В ответ ему подарили полное обмундирование, а также присвоили звание почётного красноармейца. «Всё, что он сказал тогда: «Вот написал… Для вас…», и показал на оркестр, как бы на результат своего труда. И ещё прибавил: «Спасибо вам». Остальное сказала его прекрасная музыка», - вспоминал очевидец этого события - балетмейстер Гай Тагиров.

Дома ходил на цыпочках

Премьера спектакля «Шлем». На сцене красноармейцы, в зале – тоже. Финал! Марш Сайдашева – стены дрожат. Зрители бурно аплодируют. Марш звучит ещё раз. Не выдержав такого накала, красноармейцы-зрители бросаются к сцене – обнимать красноармейцев-актёров. Сцену эту наблюдал автор пьесы Габдрахман Минский. «Вот вытаскивают режиссёра. Раздаются голоса: «Сайдаш! Сайдаш!». Немного ошеломлённый, но не потерявший своей простоты Салих скромно, как виноватый, выходит на сцену. Зал гремит. Слух ловит реплики солдат: «Ой, парень, да ведь он совсем такой же, как мы, этот Сайдаш! Откуда берётся у него такое, а?!».

Начиная с 20-х мелодии Сайдашева звучали повсюду. А он, несмотря на свою популярность и безмерную народную любовь, умудрился не растратить своей чуткости и такта. Как-то узнал, что его сосед Хаким Салимжанов живёт в стеснённых условиях – десять человек на две комнатушки! Предложил родственникам актёра переехать к нему. Так будущий известный скульптор Рада Нигматуллина с матерью и братом оказались в доме Сайдашева. Первое, чему удивились - при всей своей знаменитости он был очень скромным в быту. Был у него единственный костюм, и тот на нём. Белоснежная сорочка, всегда чистая и выглаженная, бабочка и галстук. Зимой – шапка и пальто с каракулевым воротником – вот и все богатство. Обстановка квартиры – под стать гардеробу – такая же скромная.

«Он был удивительно щепетильным, это же можно было сказать и о нас. Но нас обязывало положение, а что его? Он, хозяин квартиры, известный любимый народом композитор ходил дома на цыпочках!», - будет потом вспоминать Нигматуллина. Особенно маленькой Раде запомнилась его грусть и долгие часы молчания. Вне дома – общительный, жизнерадостный и остроумный – наедине с собой Сайдашев становился другим…

«Собака лает…»

38-й год был для него трудным. Сайдашев лишился своего друга и соратника Карима Тинчурина, а вслед за ним Фатхи Бурнаша. Запретили к исполнению его музыку, написанную к их пьесам. Но он «был непреклонен, шкуры не менял». Вокруг него в театральной среде ходили слухи, домыслы, сплетни. На это Сайдашев только отвечал: «Собака лает – караван идёт». Сам же всегда избегал закулисных разговоров и обсуждений.

Как-то вышла газета, в которой был опубликован список награждённых. Один знакомый Сайдашева, просматривая её, вдруг воскликнул: «А тебя здесь нет! Имени нет! А, Салих?». На что Сайдашев ответил со свойственным ему тонким юмором: «Как меня здесь нет? Вот же я. И имя моё ты только что назвал! У меня всегда было имя!». Он знал себе цену. Держался стойко. Спасительной для него была народная любовь. 

Вскоре состоится печально известный пленум композиторов. Шельмовать Сайдашева будут в его же присутствии. Некоторые с трибуны заявят: «Сайдашев - пройденный этап!». О нём вдруг заговорят, как о «талантливом песеннике-самоучке», полупрофессионале, не владеющим современными музыкальными жанрами. Правда, найдутся и те, кто встанет на защиту.

В 1948-м его уволят из театра. Ни один праздник не обходился тогда без марша Сайдашева, а сам он жил на скромные гонорары, перебиваясь случайной работой. Вспоминают, что в те годы его больше поддерживали писатели и журналисты, нежели музыканты. Они приносили ему свои лучшие стихи, а он превращал их в песни.

«Трагическую ноту, тоску, которая была за его улыбкой, за его доброжелательностью, мы так и не увидели…. А, он, видимо, без людей не мог творить, а жить, не творя, не умел… Сам он никогда никому не жаловался, он лишь надевал прекрасную белую сорочку с «бабочкой» и выходил к своим воротам … Ему нужны были ответная улыбка, просто доброе слово. Он хотел жить в этой жизни, а не усыхать ракушкой, выброшенной на песок…», - напишет о нём актёр и режиссёр Празат Исанбет.

И вот 1954-й год. Сайдашев прогуливается у театра на улице Горького. Замечательное место, без толчеи, всегда тихое… «Оригинальнейший джентльмен и по облику, и по поведению», - именно таким запомнится он Амирхану Еники. Это была их последняя встреча. Сайдашев уезжал в Москву на обследование. На короткое время, а как оказалось, навсегда. Вероятно, он чувствовал это, внутренне был собран и печален. Да, он постоянно был на людях, его обступали, зазывали… А Еники в тот солнечный день вдруг увидел и помимо воли произнес: «Боже мой! Да ведь он одинок!». Когда смотрел ему вслед, так и произнёс. Сайдашев уходил в своем светлом костюме...

Декабрь – поистине сайдашевский месяц. В декабре он появился на свет, в декабре – ушёл из этого мира.

Автор Ольга Туманская