«Наши летчики вступали в бой при десятикратном превосходстве противника…»

Для сельского парня - Григорий родился в деревне Керасиново (ныне Высокогорский район Татарстана) – путевкой в небо стал Казанский аэроклуб. А войну он встретил уже старшим лейтенантом. Первые уроки, которые преподали нашим летчикам асы Геринга, усвоил быстро. Уже через три дня после уничтожения немцами нашего аэродрома под Ковелем Павлов сбил свой первый «мессер» - в жестоком бою, на тихоходном И-153 «Чайка», который проигрывал вражеским машинам и в скорости, и в вооружении.

Всего за четыре года войны Григорий сбил 25 самолетов противника: 16 — лично и 9 — в групповых боях. После Победы окончил Военно-Воздушную академию, а затем Академию Генерального штаба. В отставку ушел генерал-лейтенантом – с должности командующего ВВС Северо-Кавказского военного округа.

В последние годы жизни Григорий Павлов жил в Киеве, написал книгу воспоминаний «В военном небе». В 1995 году издательство «Украина» подготовило ее к печати, однако книга так и не вышла в свет. Издательство вернуло рукопись автору, посоветовав присмотреться к произошедшим в обществе переменам. Скоро Григория Родионовича не стало…

 Рукопись несколько лет хранилась в семье, отрывок спустя семь лет опубликовал «Военно-исторический журнал», затем некоторые главы были напечатаны в «Республике Татарстан».

ХХХ

Из книги Григория Павлова «В военном небе»:

«Юнкерсы» и «мессершмитты» пикировали и стреляли, снижаясь до бреющего полета. Я бросился к щелям, отрытым на границе аэродрома. Над головой с нарастающим воем пронесся вражеский истребитель, пулеметно-пушечная очередь пришлась по щели, в которой укрылись летчики. Она хорошо простреливалась с воздуха. Не найдя спасения в этих бездумно сработанных укрытиях, многие выскакивали и пытались убежать подальше от смерти. Но гитлеровцы расстреливали и одиночек. Оставалось только одно — упасть на землю и ждать своей участи. Через несколько минут все было кончено. Только дымная копоть, кровь да остовы догорающих самолетов напоминали о разыгравшейся трагедии.

Для многих из нас, необстрелянных, эта трагедия обнажила чудовищную жестокость войны и горькую расплату за беспечность. Авиаторы догадывались, что немцы специально выжидали, пока на аэродроме скопится большое количество самолетов, а потом нанесли удар. Короткая июньская ночь прошла в трагическом напряжении. Люди забыли о сне и отдыхе — не до того было. Тушили пожары, убирали раненых, хоронили убитых. Думали о том, что будет дальше. Мы верили в победу и ради нее были готовы отдать свою жизнь. Но на войне надо еще многое знать и уметь, чтобы сокрушить врага...

…Мы должны были прикрывать аэродромы Коськов, Варваровка, Врублевка, Тирановка, железнодорожный узел Шепетовка, сопровождать самолеты 148-го бомбардировочного полка, вести воздушную разведку, штурмовать наземные войска противника, вылетать на перехват вражеских самолетов. Наши летчики смело вступали в бой даже при десятикратном превосходстве противника. Один сбитый гитлеровский ас воскликнул на допросе: — Ваши летчики — безумцы! Безрассудно идти в атаку при таком неравенстве сил!

Превосходство «мессершмитта» над «чайкой» (в скорости, вертикальном маневре и огневой мощи) я почувствовал в первом же воздушном бою. Тремя звеньями (девять самолетов И-153 «Чайка») мы вылетели на прикрытие наземных войск в район Славута, Острога, Ровно. Идем сомкнутым строем, прижимаясь к нижней кромке облаков. Так удобнее: нам хорошо видно землю и воздух. Ждем появления вражеских бомбардировщиков, рассчитывая на внезапность атаки. В просветах между тучами я увидел группу «мессершмиттов». Они барражировали на высоте около четырех-пяти тысяч метров, разбившись на пары и вытянувшись в острый пеленг.

Сосчитал: двенадцать. Заметят ли нас? Наша высота — 2000 метров. Тактически невыгодно, когда тебя атакует сверху противник. Но и ринуться на высоту, к «мессершмиттам», мы не могли — потеряешь скорость и окажешься в еще худшем положении. Но как передать ведущему нашей девятки, что выше нас барражируют двенадцать «мессершмиттов»? Радио нет. И видит ли он их? Выхожу вперед, показываю рукой вверх, покачиваю крыльями. Ведущий кивает головой: «Противника вижу». Продолжаем полет «змейкой», как и предусмотрено заданием. Наша цель — бомбардировщики. Разогнать, не дать им возможности сбросить бомбы на наши войска.

«Юнкерсы» и «хейнкели» уже были знакомы с дерзостью советских истребителей. Не потому ли и вертятся за облаками «мессершмитты», чтобы сковать нас боем и обеспечить своим пикировщикам свободу действий? Жмемся к облакам и пока что остаемся незамеченными. Две зловещие тени, похожие на кресты, промелькнули под нами — пара «мессершмиттов» проскочила на встречно-пересекающихся курсах.

Вторая пара показалась в стороне и ушла вверх. Стало ясно: это воздушные разведчики. Теперь они вызовут по радио ударную группу сверху, и быть бою. «Мессершмитты» вынырнули из-за облаков, проскочили вниз и, развив огромную скорость, пошли в атаку. Наш ведущий бросил свою маневренную «Чайку» на крыло, устремился в лобовую. Мы последовали его примеру. И вот наши и вражеские истребители завертелись в бешеном вихре, пронизывая пространство огненными трассами. Моя «Чайка», имея значительно меньший, чем у «Мессершмитта», радиус виража, крутилась вокруг его хвоста. Несколько раз мне удавалось поймать в прицел силуэт врага, но «худой», как прозвали наши летчики самолет Ме-109, «таял» перед глазами, уходя от меня за счет большой скорости.

Пулеметные очереди гасли в пространстве. Тогда я стал бить заградительным огнем, вскидывая нос своего самолета на угол упреждения. Один «худой», взмывая вверх из-под моей атаки, напоролся на заградительную очередь, потянул к облакам, там настигла его другая пулеметная трасса, выпущенная кем-то из наших летчиков, и он, будто пронзенный огненной струйкой молнии, взорвался. «О, миг победы!» — пронеслась в голове радостная мысль.

И в тот же момент сверкнули над моей кабиной огненно-красные шнуры. Я резким движением отдал ручку управления вперед, «Чайка» юркнула вниз, едва не выбросив меня из кабины, а «Мессершмитт» проскочил выше. Мгновенная реакция спасла меня от гибели. Не среагируй я в какие-то доли секунды, и вражеская трасса прошила бы мой самолет. Сделал я и другой вывод: как опасно обольщаться победой и забывать об осмотрительности в бою. Уйдя отвесно к земле, я посмотрел вверх, выводя самолет из пикирования, и, к удивлению своему, никого не увидел. Гитлеровец отвязался от меня, очевидно, решив, что со мной все кончено...»

Фото: из презентации "Герой Советского Союза Павлов Г.Р." педагога Усадской средней общеобразовательной школы Татьяны Коробковой.